Стамбулов удовлетворенно кивнул:

– Было бы неплохо, если бы вам удалось добиться займа в ближайшее время. Еще до того, как вы взойдете на престол.

– Сделаю все возможное.

– Со своей стороны я вам дам несколько писем к влиятельным людям, состоящим при султане. Они кое-чем нам обязаны, так что, надеюсь, поспособствуют тому, чтобы у Абдул-Гамида о вас сложилось самое благоприятное впечатление и он принял вас благосклонно. Хотя кое-что меня смущает, – нахмурившись, произнес Стамбулов.

У Варнаховского тревожно екнуло сердце. Что-то подсказывало ему переждать свое избрание где-нибудь подальше от Болгарии, и Константинополь представлялся ему для этого наиболее благоприятным местом. Страшно было просто подумать о том, что с ним станется, если вдруг обман откроется. Самое меньшее, что его ожидает, так это высылка из страны как русского шпиона. Но действительность может быть куда более суровой: повесят прилюдно где-нибудь на площади или молчком задушат в темнице, а потом сбросят труп в Дунай.

– Что именно? – выдавил из себя Леонид, стараясь выглядеть равнодушным.

– Русский царь сделает все возможное, чтобы провалить вашу кандидатуру.

– И что вы намереваетесь делать?

– Нужно сделать так, чтобы в России в это время было не до вас.

– Что вы имеете в виду? – стараясь не выдать своего волнения, спросил Варнаховский, понимая, что это главная причина их сегодняшней встречи.

– Я поспособствовал тому, чтобы на царя было организовано покушение.

– Каким образом?

– Я ведь до сих пор являюсь членом организации «Народная воля».

– Вот как? – сделал удивленное лицо Варнаховский.

– Долгое время я жил в России, у меня там много друзей. Мои собственные интересы совпадают с интересами моих российских друзей. В настоящее время они испытывают нехватку средств. Так что я профинансировал покушение на царя. Надеюсь, что оно будет удачным!

– И когда оно состоится? – сглотнув, спросил Леонид.

– Через три дня, именно в это время будет решаться судьба болгарского престола.

– А где именно планируется покушение?

– У станции Борки, когда он будет возвращаться с юга.

– Вижу, что вы подготовились основательно, – через силу улыбнулся Варнаховский.

– Даже более, чем вы думаете, – весело отвечал первый министр. Вино добавило ему настроения. – Я даже позаботился о вашем гардеробе и вашем парикмахере.

– Уверяю вас, это излишне. Я одеваюсь в лучших магазинах Европы, и парикмахеры у меня только самые хорошие.

– Нисколько не сомневаюсь в этом, ваше высочество. Но вы не совсем верно представляете дворцовый этикет в Османской империи, я же изучил его досконально. В этом вопросе решающую роль может сыграть любая мелочь. Например, цвет вашего костюма или даже длина волос.

– Кажется, я вас понимаю…

– Вот и отлично! Мои люди подберут для вас все, что нужно, даже постригут соответствующим образом, чтобы никого не раздражать при турецком дворе. Мы просто не имеем права рисковать.

– Хорошо, вы меня убедили, – сдался Варнаховский.

Надев темный плащ и надвинув на самые глаза цилиндр с широкими полями, Леонид вышел из дома. Немного постоял у крыльца, пытаясь определить, не скрывается ли кто в кустах у дома, и, убедившись, что пребывает в одиночестве, смело шагнул в сгустившийся сумрак.

На улицах Софии безлюдно. Порой встречались отдельные прохожие, но, заметив высокую фигуру, обернутую в темный плащ, будто бы в саван, тотчас убыстряли шаги. Оно и к лучшему – лишние глаза без надобности.

Добравшись до небольшого парка, на самом краю которого светлой крышей обозначался небольшой двухэтажный особняк, Варнаховский постучал в дверь. На его стук отозвались не сразу. Некоторое время пришлось напряженно вслушиваться в тишину, а потом вдруг откуда-то из глубины прозвучал встревоженный мужской голос, и дом ожил многими звуками. Мелко и надоедливо в глубине комнаты затявкала собачонка, потом звонко что-то брякнуло – очевидно, где-то на лестнице – и покатилось по ступеням. А еще через минуту послышались громкие шаги.

– Кто там? – спросили из-за двери.

– Это я, – негромко произнес Варнаховский.

С минуту за дверью стояла тишина; очевидно, хозяин особняка принимал трудное решение: впускать ли нежданного гостя? Затем громыхнула щеколда – хозяин сделал выбор, – и дверь открылась.

В проеме, в длинном бархатном бордового цвета халате и такого же цвета колпаке, в широких тапочках на босу ногу, предстал глава заграничной агентуры. Выглядел он очень по-домашнему.

– Проходите, чего на крыльце стоять, – пригласил хозяин. Когда Варнаховский прошел в прихожую, аккуратно сняв цилиндр, невесело напомнил: – Мы же договаривались, что можем встретиться только в крайнем случае. Еще не хватало, чтобы мной заинтересовались люди Стамбулова. Между прочим, по официальным документам я французский граф.

– Поздравляю… Сейчас именно тот крайний случай.

– Что у вас стряслось?

– Ко мне приходил Стамбулов.

– И что? – насторожился Рачковский.

– Он сказал, что через три дня состоится покушение на царя.

– Откуда у него такие данные?

– Он утверждает, что сам его организовал, чтобы отвлечь российские власти от предстоящих выборов на болгарский престол.

– Вот оно как… Он многое поставил на карту. Значит, вы уверены, что это серьезно?

– Абсолютно! Он назвал даже место, где оно должно состояться.

– И где?

– У станции Борки, когда государь будет возвращаться с юга.

– Дьявол! Надо немедленно отписать депешу в Петербург! Пусть примут все меры к спасению государя.

Получив депешу от начальника заграничной агентуры Всеволода Рачковского, Кирилл Федорович Бобровин тотчас направился к Александру Петровичу Уварову. Несмотря на поздний час, директор Третьего делопроизводства Департамента полиции оставался на месте. Бобровин застал шефа за весьма трогательным делом – граф бережно поливал из зеленой лейки свою любимую финиковую пальму. Потрогав колючие ветки, удовлетворенно хмыкнул: не далее как неделю назад он пересадил ее в большую дубовую кадку. Судя по всему, дереву понравилось новое жилище, и теперь оно пустило острый зеленый отросток.

Выслушав доклад начальника первой экспедиции, действительный тайный советник призадумался. Наконец он спросил:

– Вы знаете обстановку в России?

Неожиданный вопрос поставил Бобровина в тупик. После секундной паузы тот нашелся:

– Знаю, ваше сиятельство, это моя работа.

– Вот и прекрасно. Следовательно, мне не нужно объяснять вам детали. Хочу вам сказать, что наш государь мягок, но с непотребным нигилизмом бороться умеет… Где, вы говорите, намечается покушение?

– У станции Борки, когда он будет возвращаться с юга.

– Отдам жандармам распоряжение, пусть сделают все возможное, чтобы предотвратить теракт. Всех, кто будет замешан в покушении на государя, отправим в Шлиссельбургскую крепость. А то и повесим!

Глава 31

Секретное послание

Парикмахер явился точно в назначенное время.

– Николай! – громко позвала Варнаховского Элиз. – У нас гости. Прибыл господин парикмахер, он хотел бы тебя постричь и побрить.

Элиз, не испытывая душевных мук, уже называла Варнаховского Николаем, и Леонид подмечал в ее плутоватых глазах, что подобная игра начинает ей нравиться. Прежний ее возлюбленный также был Николаем, и тоже великим князем, так что для нее мало что изменилось.

Бывший лейб-гусар вышел в гостиную, где увидел парикмахера и еще двоих мужчин из Народного собрания, с которыми его как-то познакомил Стефан Стамбулов. Один был постарше, невероятно тощий, немногим за тридцать, с русой короткой бородкой; другому было лет двадцать пять, он производил впечатление весьма сумрачного человека. Поздоровавшись, Варнаховский обратился к парикмахеру:

– Прошу вас сюда, – и показал на большое зеркало, перед которым стояло кресло. – Что же вы стоите? Надеюсь, вы принесли с собой приборы?